Читаю двухтомник воспоминаний Анастасии Цветаевой - 2008-го года издания, дополненный, с восстановленными пропусками - и мне кажется, что восстановленного очень много. Первый раз я читала ее давно, и подозреваю, что это было издание 1971-го года. Думаю, там революционности было наддано, а религиозность Аси сильно убрана.
Из первого чтения больше всего мне запомнились вечера, проведенные с матерью под шубой за чтением ( если вы не читали - внизу в доме у них было очень холодно и они лежали в кабинете матери, укрывшись ее шубой и читали вслух) - и описание писчебумажного магазина, в котором сестры покупали себе всякие тетради-блокноты-ручки и прочее, вызывавшее во мне бурную зависть.
Вообще из всех прочтенных биографических книг две у меня встали особняком - и связано друг с другом - эта книга и "Другие берега"Набокова. Я теперь понимаю, отчего. Я очень, очень люблю идею семейственности, внутрисемейной любви и дружбы - а эти две книги связаны этой темой.
Набоковская книга вообще для меня была книгой про больших, реальной жизни муми-троллях. Меня в ней завораживало абсолютно все - от англомании их отца, вносившего в дом все новенькое, последнего слова техники, английского качества - до художественности матери. У меня еще не было ребенка, а я мысленно повторяла фразу, начинавшуюся со слов "моя нежная мать" - и думала, что непременно буду такой матерью. ( "Моя нежная и веселая мать во всем потакала моему ненасытному зрению. Сколько ярких акварелей она писала при мне, для меня! Какое это было откровение, когда из легкой смеси красного и синего вырастал куст персидской сирени в райском цвету!"
А история про гигантский карандаш из витрины (опять же) писчебумажного магазина? Вы прочтите, если не читали.
Идея этой семейственности меня увлекает постоянно - и в некоторых журналах тут в жж. Причем, когда я обдумала - это не взгляд родителей вниз и по горизонтали, на детей и друг на друга, а взгляд детей - вверх и по горизонтали, на родителей и друг на друга.
Муми-трольная семейка![]()
anfisa912меня именно этим привлекла - мама-папа и куча братьев и сестер по горизонтали, спектакли, еда, дурачества, непоказушные жилища. А еще ![]()
otte_pelle, которую я давно-давно читала именно за рассказы о семье ( потом перестала, потому что про это стало мало, а стало много про жизнь женщины "я наконец-то поняла, как с ними надо"и про детей - тоже интересно, но другим людям) - она писала временами удивительные такие рассказы. Вот у нее есть прямо набоковский, меня укачивающий рассказ - про то как болеть в семье. "Малиной напоили? -Малиной напоили".
И я понимаю, что Ася-то как раз любовно вглядывалась и видела цветнее и нежнее их семейный мир, чем та же Марина - у нее все немного ( или много) чужие, странные, шипов и колючек много. Там где Ася пишет - наша старшая сестра веселая Лёра - Марина пишет - падчерица моей матери институтка Валерия...
Но в общем, все равно - даже если я представляю, что правда совсем не такова, мне увлекательно читать про елки, и конфеты от отца, и новые тетрадки для дневников. У Анастасии Цветаевой, на мой взгляд, самые лучшие воспоминания из всех мною читанных - не по событиям, а по языку, по плетению слов, отчетливому намерению - чтобы мы увидели, услышали, почувствовали все так же, как она там и тогда - совершенно упоительно это чтение.
Из первого чтения больше всего мне запомнились вечера, проведенные с матерью под шубой за чтением ( если вы не читали - внизу в доме у них было очень холодно и они лежали в кабинете матери, укрывшись ее шубой и читали вслух) - и описание писчебумажного магазина, в котором сестры покупали себе всякие тетради-блокноты-ручки и прочее, вызывавшее во мне бурную зависть.
Вообще из всех прочтенных биографических книг две у меня встали особняком - и связано друг с другом - эта книга и "Другие берега"Набокова. Я теперь понимаю, отчего. Я очень, очень люблю идею семейственности, внутрисемейной любви и дружбы - а эти две книги связаны этой темой.
Набоковская книга вообще для меня была книгой про больших, реальной жизни муми-троллях. Меня в ней завораживало абсолютно все - от англомании их отца, вносившего в дом все новенькое, последнего слова техники, английского качества - до художественности матери. У меня еще не было ребенка, а я мысленно повторяла фразу, начинавшуюся со слов "моя нежная мать" - и думала, что непременно буду такой матерью. ( "Моя нежная и веселая мать во всем потакала моему ненасытному зрению. Сколько ярких акварелей она писала при мне, для меня! Какое это было откровение, когда из легкой смеси красного и синего вырастал куст персидской сирени в райском цвету!"
А история про гигантский карандаш из витрины (опять же) писчебумажного магазина? Вы прочтите, если не читали.
Идея этой семейственности меня увлекает постоянно - и в некоторых журналах тут в жж. Причем, когда я обдумала - это не взгляд родителей вниз и по горизонтали, на детей и друг на друга, а взгляд детей - вверх и по горизонтали, на родителей и друг на друга.
Муми-трольная семейка
anfisa912меня именно этим привлекла - мама-папа и куча братьев и сестер по горизонтали, спектакли, еда, дурачества, непоказушные жилища. А еще otte_pelle, которую я давно-давно читала именно за рассказы о семье ( потом перестала, потому что про это стало мало, а стало много про жизнь женщины "я наконец-то поняла, как с ними надо"и про детей - тоже интересно, но другим людям) - она писала временами удивительные такие рассказы. Вот у нее есть прямо набоковский, меня укачивающий рассказ - про то как болеть в семье. "Малиной напоили? -Малиной напоили".И я понимаю, что Ася-то как раз любовно вглядывалась и видела цветнее и нежнее их семейный мир, чем та же Марина - у нее все немного ( или много) чужие, странные, шипов и колючек много. Там где Ася пишет - наша старшая сестра веселая Лёра - Марина пишет - падчерица моей матери институтка Валерия...
Но в общем, все равно - даже если я представляю, что правда совсем не такова, мне увлекательно читать про елки, и конфеты от отца, и новые тетрадки для дневников. У Анастасии Цветаевой, на мой взгляд, самые лучшие воспоминания из всех мною читанных - не по событиям, а по языку, по плетению слов, отчетливому намерению - чтобы мы увидели, услышали, почувствовали все так же, как она там и тогда - совершенно упоительно это чтение.