Ну закончится когда-нибудь этот фильм?:))
В прошлом посте стало понятно, в каком состоянии и с каким багажом Василий приехал на юг.
В фильме он вываливается в дверь своей избы - и сразу в море на курорте. Нехитрый такой приемчик, бывший модным в восьмидесятые - открываешь дверь, а там что-то совсем другое - Париж, космодром, юг. Вполне можно было сделать комбинированными съемками, склейкой из двух сцен - никто бы и не заметил. Но режиссер решил сделать все по-настоящему. Стенку избы поставили на краю пирса, герой в трусах, но в костюме поверх выпрыгнул вниз в открытую на море дверь, под водой к нему подплыли водолазы и раздели - чуть не утопив -стенку избы подняли лебедкой вверх - и камера стала снимать как внизу в море герой вынырнул - прямо в объятия холодной сирены.
Актеру во время съемок сорок лет, а обеим актрисам - по пятьдесят. Выглядят они, кстати, очень хорошо, почти его ровесницами. Жена - за счет челочки, круглости и приятной полноты, Гурченко - за счет общей стройности и гладких щек. И челочки, да. Старят Гурченко глаза - но это не ее вина, у нее с юности глаза с черными мешками под ними, плюс брови, выщипанные в ниточку, тоже лицо не молодят.
Василий, значит, выныривает неподалеку от сосредоточенно гребущей дамы. На ней диковинный розовый чепчик, размерами напоминающий абажур. Очень смешной, прямиком из гурченковских костюмных фильмов с пеньем и плясками:) Дама сурово выговаривает за брызги, Василий извиняется, заглядывает ей в лицо и вдруг узнает смутно знакомую - она работает в отделе кадров их лесозаготовительного управления. И он тут же, как щенок, начинает бежать за знакомым лицом - в море чужих.
Знакомство их начинается практически с голого вида - ни должностей, ни статусов, ни привычных ситуаций. Как в начале творения - Адам и Ева, или, скорее, Лилит - репетиция Евы. Они вылезают по высокой сколоченной лестнице на корявый страшный бетонный пирс - готовые декорации для постапокалиптического мира. И это тоже придает вневременность, внемаркерность началу их отношений. Кроме того, лестницы там не бассейные ступеньки в воду - а практически такие же приставные деревянные лестницы с палками-перекладинами, по которым Василий карабкается в свою голубятню. То есть он по ним вскарабкивается наверх - в алегорическую голубятню этого курорта - в любимое места, где нет забот и есть простор и покой. И даже в сопровождении новой птички.
На этом месте меня опять настиг разрыв времени. Я смотрю на мокрого Василия, подающего руку Раисе Захаровне. И думаю - а он совершенно не выглядит простаком, вполне модные купальные шорты, она должна оценить. И в следующую секунду вспоминаю умом - но уже не чувствами - наоборот! Он не в модных ныне купальных шортах! Он в позорных тогда семейных трусах! Все вокруг как раз в плавках, плотненьких, прилегающих, а у него трусы чуть не до колен - и в цветочек! В те времена зритель сразу считывал, как он деревенский дурачина. У Гурченко прекрасные ноги - не по нынешней моде, когда должны быть худощавые, жилистые и мускулистые - а у нее изнеженные, мягкие - но при этом ровные и гладкие, без бугров, мышц, выступающих косточек, без промежутков и выступов - совершенно салонные ровненькие ножки в духе рококо.
На лестнице она отвечает ему на вопрос, по какой причине она приехала - по совету моего экстрасенса. И понеслось!
Надо сказать, что вопрос с экстрасенсами, уникумами, телекинезчиками и хилерами в восьмидесятые стал страшно популярным среди интеллигенции. Про Джуну рассказывали, расширяя глаза и понижая голос. Одна наша продвинутая знакомая ездила к ней на курсы и потом рассказывала нам про вибрации вселенной. Многие писатели отметились в этой теме - всем хотелось бы, чтобы это было правдой. И "Барьером"Вежинова зачитывались, и Маканин написал несколько повестей про экстрасенсное, и пьеса Горина "Феномены"шла с аншлагом по всем театрам. Народ даже научили, что если речь о природе, можно говорить "феномЕн", но если про экстрасенсов и телекинез - то это "фенОмен". Так что Раиса Захаровна прямо черпает из страшно популярного в те годы источника большими горстями. Она в каждой сцене рассказывает что-то потрясенному Василию - от левитирующего ботинка до филиппинских хилеров. Не могу представить, как тогда вопринимались ее рассказы. Про фильм пишут, что на студии казалось, что разговоры эти длинны, скучны и непонятны простому зрителю и их сократили как могли. не знаю, опознают ли их сегодняшние неподготовленные зрители. Но те, кто помнят те годы, прямо каждый кусочек узнают.
Надо сказать, что в этой паре опять перевернутые гендерные роли. Василий, как юная наивная девушка, ходит за "умным мужчиной"и, раскрыв рот, слушает его потрясающе умные разговоры. Раиса Захаровна, как рисующийся продвинутый интеллектуал (вроде режиссера провинциального театра) рассказывает все небрежно, не приноравливаясь к уровню слушателя, как старший, как авторитет, как мэтр, сыпля терминами и намекая на знакомства с высшими сферами.
Попадаются в отношения они именно потому, что в их общении с самого начала нет флирта. Она наслаждается тем, что нашла благодарного слушателя, который все ее завихрения и увлечения эзотерикой слушает взахлеб, некритично, с восторгом и явным признаванием ее значительности и небывалого ума. Он относится к общению с искреннем интересом, жадно просит еще - не с дальней мыслью залезть к ней в постель, а ради знаний самих по себе. Видимо что-то такое в нем было - с желанием чего-то еще помимо простой обыденной ежедневности. Выучиться ему не удалось, но тяга к учености осталась. А с этой тягой и неискушенностью он не может разобрать - научные факты Раиса ему рассказывает или всякую недоказуемую ерунду.
Тут режиссер вставляет опять театральный комический прием. Такой клоунский, опять же с расчетом на паузу в зале и смех. Когда Раиса Захаровная показывает Василию руками левитирующий ботинок или выдранные хилером кишки в тазу, он начинает общаться с этим местом в воздухе, как с реальным объектом - смотрит на него, указывает на него, когда говорит, оглядывается, когда она упоминает. Дурацкий, надо сказать, приемчик, невысокого уровня смешности.
Постепенно Раиса Захаровна теплеет. В начала она морщилась от него, считая докучливой помехой в отдыхе. Потом его искреннее восхищение и внимание стали ее растапливать, она стала уже не как лектор, а более живо рассказывать и изображать пантомимы. Первый прорыв человеческий был, когда она его внезапно спросила озабоченно и почти нежно: Я вас не утомила? - и он с энтузиазмом и благодарностью откликнулся: - Да нет, что вы! Я б за всю жизнь столько не узнал.
Это все та же перевернутая ситуация - знающего, небрежно делящегося недоступного мужчины - и юной восторженной студенточки. Обычно мужчина надувает зоб и красуется, а простодушная девица ловит каждое слово и восхищается. Тут же у нас в роли простодушной девицы простодушный Вася. Раиса Захаровна кажется ему нечеловеческого ума женщиной - прямо с первой прогулки, когда она шагнула к стенду на аллее и сказала: минуточку, извините, мне нужно прочесть передовицу! - Женщина! Не только читает газеты, но прямо-таки ей нужнопрочесть передовицу!
И вот они ходят по базарчику, где Василий покупает подарки семье - тут они впервые заговаривают о семейном положении друг друга. Раиса Захаровна оказывается незамужней. И тут меня накрывает странное дежавю! Я прямо вижу, как Гурченко начинает... эх, нет эквивалента английскому слову channel ... как бы повторять рисунок поведения и интонации Мордюковой из "Бриллиантовой руки". Она трогает отрывисто и небрежно разные предметы, вздергивает голову, слегка так передергивает плечами и говорит, двигаясь вперед: Ну нет, я свободой дорожу. Брак - это добровольное рабство. - Совершенно с интонацией "управдом-друг человека". Прямо такой маленький оммаж. А дальше еше пара будет!
И вот они гуляют вечером и вдруг Василий в светящихся огнях видит волшебную надпись - "БАР". Это сбывается та самая его мечта. И в следующем кадре он уже с длинной коричневой сигаретой в одной руке и с бокалом с коктейлем в другой, глаза его уплывают, он попеременно затягивается и пригубляет, вокруг сияют огни и он чувствует себя на вершине блаженства. А Раиса Захаровна начинает танцевать для него. Это тоже уморительная сцена - и опять же рифма из Бриллиантовой руки. Он с заплывающими глазами, помахивая сигаретой и бокалом - и она, танцующая перед ним, зазывно заглядывая в глаза. Раиса стоит на краю зала танцующих людей, но смотрит наружу на него, блестящими очень ласковыми глазами и очень смешно танцует - не руками разведенными, а пальцами вокруг лица - то сюда то туда перекладывая вытянутые указательные пальцы. Бравый усач пытается пристроиться к ней в пару, но она уже смотрит на постороннего мужчину с возмущением и отвращением - и отогнав его, немедленно возвращает на лицо ласковое зазывное выражение.
Очень нетрезвые они выходят на пляж. Коктейли обманчивы и коварны, на вкус сладкие как сок, напиваешься незаметно. Они то падают на песок, то встают, в разговоре начинают попадаться паузы, когда они смотрят друг на друга и напряжение возрастает. Она говорит уже не об экстрасенсах: Как это случилось, что вы и я оказались здесь вместе, под этим южным небом? На что простодушный Василий услужливо отвечает: Так по путевкам, одна организация-то.
И дальше идет разговор про семью, где Василий признается, что живут по-всякому, но он не скандалист, скандалит жена, Надюха, и скандалит за голубей. Мало того, что он уже нарисовался добрым и прекрасным человеком, с которым напрасно скандалит вздорная жена, так еще и на упоминание о голубях Раиса Захаровна вдруг восклицает прямо со слезами: Какая прелесть! Голубей! Василий, непривычный к такой реакции, даже поверить не может в нее, он тревожится и совершенно невпопад начинает сразу оправдываться и виниться: Ну вы чего? Я же не для продажи, я ж для души. Обидел, да, вас? Это удивительно, как ему отбила душу жена - он не может поверить, что кто-то одобряет его увлечение, и оно даже кажется его привлекательной чертой. Он привычно вступает в роль - наверное, я кого-то обидел, нужно извиняться!
Но Раиса Захаровна рассказывает ему с пьяным умилением, что ее папа, офицер кавалерии (тут вторая слегка смешная для меня сцена про то, как назвали девчушку), а она с детства была сорванцом и гоняла голубей тоже, только вот свистеть не умеет. Он для нее нежно и переливчато свистит, от чего она приходит в еще больший восторг. И разговор переходит на то, отчего эти птахи такие нежные, как они привязаны к подругам, он с упоением рассказывает про свою новую парочку - как голубь всегда прилетает при виде голубки и начинает вокруг нее ходить и ворковать. Василий прямо изображает это согнутыми в локтях руками и курлыканьем. И впервые возникает тема любви. Раиса Захаровна отголоском своим лекторским спрашивает - инстинкт размножения? А Василий убежденно ей отвечает - Любовь!
Ну и случается у них любовь прямо на пляже под звездами, которые сначала в его пьяных глазах складывались в предупреждение: Осторожно, Василий! , а затем загорелись: эх, Вася, Вася.
Следующая сцена - чтение письма от Василия - вся семья собралась за столом. Его слова в письме вдруг прерываются словами другого человека - и оказывается, что это Раиса Захаровна сообщает Надюхе, что "На берегах этого удивительного моря мы с Василием обрели друг друга". В чтении этого особенно встает контраст между пафосными и приподнятыми фразами Раисы Захаровны и простодушной тупенькостью Надюхи - она половину слов прочесть не может, а в смысл фраз высокопарных не въезжает, пока ей дочь не разъясняет.Тут она понимает ситуацию - бабы же рассказывали, лучик света на темном небосклоне жизни - это фигня, ситуация встроилась в схему знакомую - мужчина-кобель едет на курорт, там его охмуряет женщина-сучка. Ей рассказывали, ее предупреждали. Ситуция стала понятной и встроилась в знакомое - и стало ясно, что делать - голосить.
Надо сказать, что потрясение Надюхи было сильно и искренне. Привыкнув, что муж всегда тут подкаблукомрукой, она никогда бы не подумала, что он может кому-то понравиться, ему может кто-то, а тут не просто баба с соседней улицы, а кто-то с мудреным закрученным языком. И если уж она на меньших событиях с упоением рушилась в ярость и самосожаление - тут прямо эпической силы концерт можно закатить. Сцену ее истерики и завываний актриса полностью взяла из своей театральной роли - поэтому это слегка такой отдельный номер. И я опять вспоминаю Бриллиантовую руку! Причитания нараспев - как ты могла? жена моя, мать моих детей?? Только Надюха сидит на длинной стороне стола как в тайней вечере, раскинув руки - и выпевает: Ой, горе мне, горе! Ой, какое горе-то!Он че ж, Лешка! Как ему не стыдно,поросенку? Кобель!Вот ведь какой кобель батя ваш!
Это опять же ее способ жить - перекидывать проблему на детей. Не ее муж ушел от нее - а кобель ваш батя так поступил. Хотя кобель он только к ней, других детей не заводил и отцовское чувство ни на кого не перекладывал.
И опять продолжение следует:)
В прошлом посте стало понятно, в каком состоянии и с каким багажом Василий приехал на юг.
В фильме он вываливается в дверь своей избы - и сразу в море на курорте. Нехитрый такой приемчик, бывший модным в восьмидесятые - открываешь дверь, а там что-то совсем другое - Париж, космодром, юг. Вполне можно было сделать комбинированными съемками, склейкой из двух сцен - никто бы и не заметил. Но режиссер решил сделать все по-настоящему. Стенку избы поставили на краю пирса, герой в трусах, но в костюме поверх выпрыгнул вниз в открытую на море дверь, под водой к нему подплыли водолазы и раздели - чуть не утопив -стенку избы подняли лебедкой вверх - и камера стала снимать как внизу в море герой вынырнул - прямо в объятия холодной сирены.
Актеру во время съемок сорок лет, а обеим актрисам - по пятьдесят. Выглядят они, кстати, очень хорошо, почти его ровесницами. Жена - за счет челочки, круглости и приятной полноты, Гурченко - за счет общей стройности и гладких щек. И челочки, да. Старят Гурченко глаза - но это не ее вина, у нее с юности глаза с черными мешками под ними, плюс брови, выщипанные в ниточку, тоже лицо не молодят.
Василий, значит, выныривает неподалеку от сосредоточенно гребущей дамы. На ней диковинный розовый чепчик, размерами напоминающий абажур. Очень смешной, прямиком из гурченковских костюмных фильмов с пеньем и плясками:) Дама сурово выговаривает за брызги, Василий извиняется, заглядывает ей в лицо и вдруг узнает смутно знакомую - она работает в отделе кадров их лесозаготовительного управления. И он тут же, как щенок, начинает бежать за знакомым лицом - в море чужих.
Знакомство их начинается практически с голого вида - ни должностей, ни статусов, ни привычных ситуаций. Как в начале творения - Адам и Ева, или, скорее, Лилит - репетиция Евы. Они вылезают по высокой сколоченной лестнице на корявый страшный бетонный пирс - готовые декорации для постапокалиптического мира. И это тоже придает вневременность, внемаркерность началу их отношений. Кроме того, лестницы там не бассейные ступеньки в воду - а практически такие же приставные деревянные лестницы с палками-перекладинами, по которым Василий карабкается в свою голубятню. То есть он по ним вскарабкивается наверх - в алегорическую голубятню этого курорта - в любимое места, где нет забот и есть простор и покой. И даже в сопровождении новой птички.
На этом месте меня опять настиг разрыв времени. Я смотрю на мокрого Василия, подающего руку Раисе Захаровне. И думаю - а он совершенно не выглядит простаком, вполне модные купальные шорты, она должна оценить. И в следующую секунду вспоминаю умом - но уже не чувствами - наоборот! Он не в модных ныне купальных шортах! Он в позорных тогда семейных трусах! Все вокруг как раз в плавках, плотненьких, прилегающих, а у него трусы чуть не до колен - и в цветочек! В те времена зритель сразу считывал, как он деревенский дурачина. У Гурченко прекрасные ноги - не по нынешней моде, когда должны быть худощавые, жилистые и мускулистые - а у нее изнеженные, мягкие - но при этом ровные и гладкие, без бугров, мышц, выступающих косточек, без промежутков и выступов - совершенно салонные ровненькие ножки в духе рококо.
На лестнице она отвечает ему на вопрос, по какой причине она приехала - по совету моего экстрасенса. И понеслось!
Надо сказать, что вопрос с экстрасенсами, уникумами, телекинезчиками и хилерами в восьмидесятые стал страшно популярным среди интеллигенции. Про Джуну рассказывали, расширяя глаза и понижая голос. Одна наша продвинутая знакомая ездила к ней на курсы и потом рассказывала нам про вибрации вселенной. Многие писатели отметились в этой теме - всем хотелось бы, чтобы это было правдой. И "Барьером"Вежинова зачитывались, и Маканин написал несколько повестей про экстрасенсное, и пьеса Горина "Феномены"шла с аншлагом по всем театрам. Народ даже научили, что если речь о природе, можно говорить "феномЕн", но если про экстрасенсов и телекинез - то это "фенОмен". Так что Раиса Захаровна прямо черпает из страшно популярного в те годы источника большими горстями. Она в каждой сцене рассказывает что-то потрясенному Василию - от левитирующего ботинка до филиппинских хилеров. Не могу представить, как тогда вопринимались ее рассказы. Про фильм пишут, что на студии казалось, что разговоры эти длинны, скучны и непонятны простому зрителю и их сократили как могли. не знаю, опознают ли их сегодняшние неподготовленные зрители. Но те, кто помнят те годы, прямо каждый кусочек узнают.
Надо сказать, что в этой паре опять перевернутые гендерные роли. Василий, как юная наивная девушка, ходит за "умным мужчиной"и, раскрыв рот, слушает его потрясающе умные разговоры. Раиса Захаровна, как рисующийся продвинутый интеллектуал (вроде режиссера провинциального театра) рассказывает все небрежно, не приноравливаясь к уровню слушателя, как старший, как авторитет, как мэтр, сыпля терминами и намекая на знакомства с высшими сферами.
Попадаются в отношения они именно потому, что в их общении с самого начала нет флирта. Она наслаждается тем, что нашла благодарного слушателя, который все ее завихрения и увлечения эзотерикой слушает взахлеб, некритично, с восторгом и явным признаванием ее значительности и небывалого ума. Он относится к общению с искреннем интересом, жадно просит еще - не с дальней мыслью залезть к ней в постель, а ради знаний самих по себе. Видимо что-то такое в нем было - с желанием чего-то еще помимо простой обыденной ежедневности. Выучиться ему не удалось, но тяга к учености осталась. А с этой тягой и неискушенностью он не может разобрать - научные факты Раиса ему рассказывает или всякую недоказуемую ерунду.
Тут режиссер вставляет опять театральный комический прием. Такой клоунский, опять же с расчетом на паузу в зале и смех. Когда Раиса Захаровная показывает Василию руками левитирующий ботинок или выдранные хилером кишки в тазу, он начинает общаться с этим местом в воздухе, как с реальным объектом - смотрит на него, указывает на него, когда говорит, оглядывается, когда она упоминает. Дурацкий, надо сказать, приемчик, невысокого уровня смешности.
Постепенно Раиса Захаровна теплеет. В начала она морщилась от него, считая докучливой помехой в отдыхе. Потом его искреннее восхищение и внимание стали ее растапливать, она стала уже не как лектор, а более живо рассказывать и изображать пантомимы. Первый прорыв человеческий был, когда она его внезапно спросила озабоченно и почти нежно: Я вас не утомила? - и он с энтузиазмом и благодарностью откликнулся: - Да нет, что вы! Я б за всю жизнь столько не узнал.
Это все та же перевернутая ситуация - знающего, небрежно делящегося недоступного мужчины - и юной восторженной студенточки. Обычно мужчина надувает зоб и красуется, а простодушная девица ловит каждое слово и восхищается. Тут же у нас в роли простодушной девицы простодушный Вася. Раиса Захаровна кажется ему нечеловеческого ума женщиной - прямо с первой прогулки, когда она шагнула к стенду на аллее и сказала: минуточку, извините, мне нужно прочесть передовицу! - Женщина! Не только читает газеты, но прямо-таки ей нужнопрочесть передовицу!
И вот они ходят по базарчику, где Василий покупает подарки семье - тут они впервые заговаривают о семейном положении друг друга. Раиса Захаровна оказывается незамужней. И тут меня накрывает странное дежавю! Я прямо вижу, как Гурченко начинает... эх, нет эквивалента английскому слову channel ... как бы повторять рисунок поведения и интонации Мордюковой из "Бриллиантовой руки". Она трогает отрывисто и небрежно разные предметы, вздергивает голову, слегка так передергивает плечами и говорит, двигаясь вперед: Ну нет, я свободой дорожу. Брак - это добровольное рабство. - Совершенно с интонацией "управдом-друг человека". Прямо такой маленький оммаж. А дальше еше пара будет!
И вот они гуляют вечером и вдруг Василий в светящихся огнях видит волшебную надпись - "БАР". Это сбывается та самая его мечта. И в следующем кадре он уже с длинной коричневой сигаретой в одной руке и с бокалом с коктейлем в другой, глаза его уплывают, он попеременно затягивается и пригубляет, вокруг сияют огни и он чувствует себя на вершине блаженства. А Раиса Захаровна начинает танцевать для него. Это тоже уморительная сцена - и опять же рифма из Бриллиантовой руки. Он с заплывающими глазами, помахивая сигаретой и бокалом - и она, танцующая перед ним, зазывно заглядывая в глаза. Раиса стоит на краю зала танцующих людей, но смотрит наружу на него, блестящими очень ласковыми глазами и очень смешно танцует - не руками разведенными, а пальцами вокруг лица - то сюда то туда перекладывая вытянутые указательные пальцы. Бравый усач пытается пристроиться к ней в пару, но она уже смотрит на постороннего мужчину с возмущением и отвращением - и отогнав его, немедленно возвращает на лицо ласковое зазывное выражение.
Очень нетрезвые они выходят на пляж. Коктейли обманчивы и коварны, на вкус сладкие как сок, напиваешься незаметно. Они то падают на песок, то встают, в разговоре начинают попадаться паузы, когда они смотрят друг на друга и напряжение возрастает. Она говорит уже не об экстрасенсах: Как это случилось, что вы и я оказались здесь вместе, под этим южным небом? На что простодушный Василий услужливо отвечает: Так по путевкам, одна организация-то.
И дальше идет разговор про семью, где Василий признается, что живут по-всякому, но он не скандалист, скандалит жена, Надюха, и скандалит за голубей. Мало того, что он уже нарисовался добрым и прекрасным человеком, с которым напрасно скандалит вздорная жена, так еще и на упоминание о голубях Раиса Захаровна вдруг восклицает прямо со слезами: Какая прелесть! Голубей! Василий, непривычный к такой реакции, даже поверить не может в нее, он тревожится и совершенно невпопад начинает сразу оправдываться и виниться: Ну вы чего? Я же не для продажи, я ж для души. Обидел, да, вас? Это удивительно, как ему отбила душу жена - он не может поверить, что кто-то одобряет его увлечение, и оно даже кажется его привлекательной чертой. Он привычно вступает в роль - наверное, я кого-то обидел, нужно извиняться!
Но Раиса Захаровна рассказывает ему с пьяным умилением, что ее папа, офицер кавалерии (тут вторая слегка смешная для меня сцена про то, как назвали девчушку), а она с детства была сорванцом и гоняла голубей тоже, только вот свистеть не умеет. Он для нее нежно и переливчато свистит, от чего она приходит в еще больший восторг. И разговор переходит на то, отчего эти птахи такие нежные, как они привязаны к подругам, он с упоением рассказывает про свою новую парочку - как голубь всегда прилетает при виде голубки и начинает вокруг нее ходить и ворковать. Василий прямо изображает это согнутыми в локтях руками и курлыканьем. И впервые возникает тема любви. Раиса Захаровна отголоском своим лекторским спрашивает - инстинкт размножения? А Василий убежденно ей отвечает - Любовь!
Ну и случается у них любовь прямо на пляже под звездами, которые сначала в его пьяных глазах складывались в предупреждение: Осторожно, Василий! , а затем загорелись: эх, Вася, Вася.
Следующая сцена - чтение письма от Василия - вся семья собралась за столом. Его слова в письме вдруг прерываются словами другого человека - и оказывается, что это Раиса Захаровна сообщает Надюхе, что "На берегах этого удивительного моря мы с Василием обрели друг друга". В чтении этого особенно встает контраст между пафосными и приподнятыми фразами Раисы Захаровны и простодушной тупенькостью Надюхи - она половину слов прочесть не может, а в смысл фраз высокопарных не въезжает, пока ей дочь не разъясняет.Тут она понимает ситуацию - бабы же рассказывали, лучик света на темном небосклоне жизни - это фигня, ситуация встроилась в схему знакомую - мужчина-кобель едет на курорт, там его охмуряет женщина-сучка. Ей рассказывали, ее предупреждали. Ситуция стала понятной и встроилась в знакомое - и стало ясно, что делать - голосить.
Надо сказать, что потрясение Надюхи было сильно и искренне. Привыкнув, что муж всегда тут под
Это опять же ее способ жить - перекидывать проблему на детей. Не ее муж ушел от нее - а кобель ваш батя так поступил. Хотя кобель он только к ней, других детей не заводил и отцовское чувство ни на кого не перекладывал.
И опять продолжение следует:)